Нора у нее вроде временного жилья. В норе она может довольно проворно ползать хвостом вперед, упираясь боками в извивы ходов. Прежде, чем покинуть свое убежище, веретеница высовывает из него голову и долго-долго, не шевелясь, смотрит на мир. Чуть что, малейший намек на опасность — и голова мгновенно исчезает.

Плавает неплохо змеиным стилем, но изгибается сильнее и плывет быстрее, чем змея такого же размера. Весной переплывает большие лужи или придорожные канавы, а не ползет в обход.

Может нырять и оставаться некоторое время у дна. В сухую погоду, когда подолгу не бывает дождей и рос, ищет веретеница воду, чтобы напиться. Она терпеливо переносит жажду, но пить ей необходимо, хотя ничего сухого в рот не берет.

Пьет своеобразно: не сосет воду по-коровьи, как змеи или голуби, а осторожно-осторожно дотрагивается чуть раздвоенным языком до капельки росы или дождя на травинке, на упавшем листочке и, словно смакуя, не спеша всасывает всю без остатка. Маленьким бывает достаточно и такой крошечной росинки, от которой и паутинка не провиснет.

На охоте веретеница нетороплива, ползая, как слепец без поводыря и посоха, тщательно прощупывая путь языком. Язык длинный, но не похож на змеиный, хотя назначение его то же: определять, чем и кем пахнет путь. Прикосновения языка мгно-венны и нежны, от них не ёжатся слизни и дождевые черви — повседневная добыча веретеницы. Быстрая и проворная добыча — бегуны и прыгуны не про нее.